КНИГА СИГНАТУР
Это книга не пособие по хиромантии, сколь ни был бы велик соблазн заняться именно таким способом разгадки множества линий, начертанных жизнью и провидением на человеческих ладонях и пальцах. Страницы этой книги могли бы, наверное, послужить подспорьем в работе криминалистов. По крайней мере, дополнить дактилоскопический архив этой книжице вполне по силам. Нет, эта книга не имеет утилитарного предназначения. Она о другом.
Это книга о прикосновениях. Даже не столько о прикосновениях, касаниях, сколько о памяти об этих касаниях, следах и свидетельствах о них.
В течение своей жизни от рождения до ухода человек постоянно разговаривает с окружающим его миром на языке соприкосновений с предметами, формами и даже явлениями. Мы ежедневно, ежеминутно, ежесекундно касаемся, трогаем руками, пальцами что-то или кого-то совершенно бездумно, автоматически.
Это ни хорошо, ни плохо, это – естественно. Иначе и быть не может. И, наверное, об этом и задумываться не стоит. Но мне вот вздумалось поразмышлять. И не только о самих касаниях. Нет-нет, о них в большей степени, ибо наши прикосновения оставляют следы, память касаний. И если бы можно было собрать следы прикосновений, то можно было бы прочесть удивительный и неповторимый, самый подробный дневник жизни человека, хотя бы одного прожитого им дня.
Какой бы самый откровенный и честный из опубликованных дневников мы не читали, мы не узнаем об этом авторе большую часть его жизни. Он повествует нам о чём угодно – о встречах, расставаниях, мыслях, чувствах, перечисляет пережитые события, плоды своих размышлений, философствует о мироздании и так далее. Но мы никогда не узнаем, к каким вещам, предметам, объектам и субъектам прикасались руки этого человека. Мы практически не знаем, как он любил, и как ему удобно было держать ручку или карандаш – тремя, четырьмя пальцами или всей кистью. Левой или правой рукой. Мы не знаем, как он управлялся с пуговицами и шнурками, столовой посудой и предметами гардероба. Мы не знаем, какой танец совершали его пальцы во время беседы, в минуты размышлений или за чашкой чая. Может быть, он теребил или разглаживал салфетку на столе, может, как-то по-особому сворачивал фантики от конфет. Может, вертел чашку по блюдцу, может, поигрывал ложкой. То есть, совершенно невозможно узнать тысячи малозначащих движений, совершаемых человеком автоматически. Но, тем не менее, от этих движений и касаний остаются следы и память о его прикосновениях не только на предметах, окружавших его в быту, но и в каких-то параллельных тонких мирах, полевых структурах. Остаётся память, тепло, энергия того временнОго отрезка, что мы обычно называем жизнью. И если бы мы владели инструментом видения этих отпечатков, мы бы легко могли восстановить хронику хотя бы одного прошедшего дня. Любопытная сторона жизни…
И уж коли были упомянуты тонкие материи, никак не обойти один из самых волнующих, пожалуй, моментов. Это тактильная память о человеке, другом или других. О прикосновениях к человеку – другу, ребёнку, любимому… И это самые волнующие, вибрирующие, взаимопроникающие, откликающиеся касания. Они-то точно не доступны дактилоскопии, это уж наверняка тонкая полевая структура. Наверняка такая память о тонких соприкосновениях наиболее глубокая и яркая. И язык общения совсем другой, и видение, и слышание… Здесь уже стоишь на границе других измерений, в проёме двери, за которой растекается безбрежным океаном многомирье. А мы, безпомощные, слепые, неумелые, не в состоянии увидеть всю красоту мира, в котором, тем не менее, продолжаем жить. О нём, этом невидимом нами мире, осталась у нас какая-то память на генетическом уровне. Каким-то образом иногда прорывается чувственной волной к нам волнующие потоки энергии на короткий миг, чтобы опять спрятаться от нас…
Поэтому в этой книге имеется второе дно, другой уровень. Один – это листочки бумаги с пятнами и знаками, когда понятными и знакомыми, а когда и неизвестными. И второй – постоянно присутствующий при нас, незримый, но более ёмкий и глубокий, продолжающий дышать, двигаться, менять форму, жить своей жизнью, как-то перемещаться даже тогда, когда мы закроем эту книгу со всей моей болтовнёй на этих листочках. Вторая жизнь этой книги останется нетронутой даже после того, как мы её, книгу, уберём, забудем, выбросим или сожжём.
Наверное, этот параллельный, тонкоматериальный архив соприкосновений где-то хранится. Может быть, именно по этой причине так волнительно вспоминаются тактильные ощущения прошлых жизней и соприкосновений при встрече (отнюдь не случайной) с незнакомым на первый взгляд человеком. Где-то на уровне незримых вибраций в душе и сердце откликается твоя память. Значит, когда-то эти двое уже прикасались друг к другу, держались за руки, когда-то любящие пальцы касались щёк, губ, плеч…
Откуда тогда возникает такое необъяснимое волнение, какие-то особые ощущения?
Присмотримся к нашим оттискам, отпечаткам, рассмотрим эти неповторимые узоры, что выплетает на наших ладонях, на пальцах жизнь, которую сами же мы творим этими руками…
Это увлекательное занятие, вопросов больше, чем ответов, и нет конца удивления и восхищения от богатства этого мира, от счастья существования в нём, от дарованной возможности к нему дотронуться, прикоснуться…
