Работы для резиденции ЦСИ Заря
Роспись внутри ЦСИ и на уличной территории Фабрики - результат работы с историческим, этнографическим наследием города, с жителями Владивостока. Партиципаторность ставилась одной из главных задач резиденции: проводился ряд занятий по книжным изданиям (зин), на итоговой встрече участники представляли их, рассказывали о себе. Диалог - ожившее высказывание росписи морской карты: что есть сегодня в навигационной системе в смуте истории.
Terra incognita.
"В основу изображения легла карта, найденная художницей в собрании Музея истории Дальнего Востока им. В.К. Арсеньева. Береговая линия вдоль территории Приморского края, прорисованная угадываемой абстрактной волной, меняет тон в зависимости от уровня воды у побережья изображенного Японского моря, а цветовая градация становится своеобразной шкалой уровня загрязнения прибрежных вод, референс для которой также был обнаружен в музее. Сетку, которую Ярослава изображает как основу рисунка, можно отнести как к модернистской сетке, описанной искусствоведом Розалиндой Краусс, так и к навигационным картам, позволяющим морякам Приморья передвигаться по водной территории региона. Комиссарова словно отменяет время и называет изображенную территорию «терра инкогнита» (от лат. terra incognita — «неизвестная земля»), давая понять, что не все земли на планете могут быть до конца исследованы. В работе вообще много символичного: к примеру, красная лента здесь служит метафорой частной жизни, всегда пролегающей параллельно большим историческим нарративам. При этом никаких готовых ответов о навигации в «смутное время» художница не дает, предоставив право каждому зрителю самостоятельно найти для себя свой ответ на сложные вопросы».
Текст: кураторка Яна Гапоненко.
Уличная работа на территории центра собрана из музейных и литературных источников, с которыми удалось взаимодействовать во время поездки. Вопросы апроприации, бережного взаимодействия и использования информации, цикличности и схожести человеческого спектра переживаний проходят сквозь нее.
"Осколки больших империй, намоленные каменные глыбы лежат за музейными стеклами, где бегло прочитываемые аннотации напоминают о былых масштабах. За архаикой рассыпавшихся культов - увидеть живое человеческое, не меняющееся веками. Хрупкое частное сквозь проходящие царства. Потому и рисовались Сэвены, шаманское зверье. Правда, чуть более живые, нежели скульптуры духовной нанайской культуры. Они помогали в преодолении сложных ситуаций и времен. Потому и маньчжурский храм, почти сошедший вниз по хребтине потока времени: он раньше стоял на этих землях. И Айны. Вопрос неучтенности и забывания этнического населения".
