Инсталляция отсылает зрителя к детскому чувству защищенности и уюта, когда можно было целиком спрятаться в шкафу и оказаться в изолированном, упорядоченном мире, полном запахов стирки и бабушкиного душистого мыла. Цитируя Гастона Башляра, шкаф здесь выступает как «механизм тайной психологической жизни», предоставляя структурированное хранилище для воспоминаний, подчеркивая их сокровенность. Запахи выступают в роли перцептивных крючков - сухоцветы от моли или запах мыла, многим знакомый с детства, перекликаются с личным воспоминаниями автора.